Перстень с поля Куликова... Хроники шести судеб [2-е изд., доп.] - Валентин Осипович Осипов

кое-что к отчету дописать надо. — Сказано это было твердо.

И, спокойно усевшись, вывел на последней страничке отчета: «Информация о недостаче будет направлена дополнительно».

Из воспоминаний Нины Георгиевны Клочковой:

— По характеру был очень смелым, настойчивым и энергичным. Любил трудности, никогда не избегал их. За восемь лет совместной жизни не помню ни одного момента, чтобы он пожаловался на неприятности, на обиды или на усталость, несмотря на то что работать ему приходилось много.

Клочков действительно много работал и на новой должности не остался в середнячках. Старался, о чем все говорят, изо всех сил. Один из приказов той поры, дополняя наше представление об этом, сообщает:

«Клочкова В. Г., бухгалтера хозрасчетного магазина № 1, временно по совместительству с 10 января с. г. назначаю бухгалтером культмага № 4 с вознаграждением 200 (двести) рублей в месяц.

Тов. Клочкову обеспечить представление годового отчета по магазину № 4 в установленный срок».

Никаких, надо понимать, скидок на вдвойне увеличившуюся нагрузку.

Кто торгует, тот и горюет. Эта старая поговорка как бы о новой жизни Клочкова. Но стали намечаться сдвиги к лучшему. Наверное, Клочкова подбадривало, когда узнал, что в 1938 году городской бюджет выделил на развитие торговой сети почти наполовину больше средств, чем раньше. Прибавилось у них в горторге коммунистов. Видел он, что по-прежнему энергично помогает горком.

Перемены происходили и в его жизни. Вскоре был переведен в аппарат горторга: назначили бухгалтером-ревизором.

Новая должность… И снова тащит изо всех сил воз своих далеко не всегда благодарных и приятных обязанностей. Хорошо, что сохранен горторговский архив тех лет. В приказах, в докладных часто улавливались упоминания о Клочкове. Читаешь все эти бумаги, и без труда представляется его воинственная смелость, решительность, напористость, если хотите. Ничуть не изменился он. Еще больше, пожалуй, окреп и возмужал, закалился.

Несколько документальных свидетельств этому. Из докладной записки Клочкова директору горторга: «В дополнение Вашего приказа прошу издать приказ о том, что помимо растрат в 1938 г. у Боякова обнаружена недостача в X месяце с. г. в одну смену (за пятидневку) 157 р. 23 к. Кроме того, Бояков систематически пьянствует». Подпись — «Бух.˗ревизор В. Клочков».

Еще извлечения из архива: «Приказ № 124а. Проведенной проверкой работы ресторана горсада бухгалтером-ревизором тов. Клочковым и инспектором тов. Шигаевым установлено, что никакого учета на складе и кухне продуктов питания и других товарно-материальных ценностей не велось… Продукты закладывались не по норме… Калькуляции не существует… Посетители ресторана обсчитывались».

Примеров предостаточно для продолжения. Они обнаруживаются и еще в приказах, и в небольшой критической заметочке Клочкова, где пишет о недостатках в работе городского банка.

Он действительно остался прежним — непримиримым ко всему тому, что мешает городу, обществу, что несовместимо с социализмом. Для него нет мелочей. Все осмысляется только так, с четких позиций — мешает или помогает. А при этом еще больше взваливает на себя общественных, как в ту пору говорили, нагрузок. Родная стихия. В ней он благотворно черпает радость и удовлетворение.

Рубрика дополнений

От комсомола, старших наставников-коммунистов все это в нем — не прятаться за чужие спины и не отсиживаться в тылу, когда есть передовая и когда другие идут в атаку.

Из воспоминаний алтайских ветеранов: «Возвращаемся мы с Василием вечером с подворного обхода — заем распространяли, а нам наперерез 5―6 ребят из зажиточных… Я, не скрою, растерялся. А Вася в один миг вытащил из кармана осколок зеркальца и как закричит: „Разойдись! Стрелять буду!“ Вот ведь какая фантазия… Те разбежались, может, и вправду подумали, что это пистолет сверкнул. После пошел слух, что Клочков вооружен, что связываться с ним не следует».

Из документов алтайского архива. 1929 год — решение бюро райкома комсомола: «Слушали: о хлебозаготовках. Постановили: для работы по хлебозаготовкам послать следующих товарищей — Безбородова, Шарикова, Клочкова, Коструб, Золотухина в с. Александровка». В местных газетах как бы в добавление к этим скудным строчкам прочитал о тяжелых последствиях неурожайной осени, о кулацком саботаже, о вооруженном нападении на комсомольцев-активистов.

Еще немаловажные свидетельства очевидцев: «Клочков участвовал в составе бригады от нашей базовой комсомольской организации райцентра в создании колхоза имени III Интернационала. Василий был застрельщиком в раскулачивании богатеев села и отправке наиболее злостных противников коллективизации на север в изоляцию».

Наряду с этой, как не сказать, опасной работой — с детьми любил возиться: «Он являлся старшим пионервожатым в районной ШКМ, что стало ему заданием райкома комсомола и бюро нашей ячейки. Его отряд сделал много полезных для района дел. Он любил пионерскую работу».

…В Алма-Ате, куда он переехал в 1940 году, в наркомате ему поручают, как члену месткома, работу по шефству над школами.

Дети и Клочков… Нина Георгиевна писала мне: «Одна еще выдающаяся черта в его характере — это очень любил детей. У него какая-то особенная была ласка к детям. Мне он часто говорил: „Нина, я хочу иметь кучу детей, чтобы они за меня цеплялись — за шею, за руки, лазали бы по мне, когда я лежу“».

Выборы

1937 год. Клочкову 26 лет. Красив и, как говорят сибиряки о людях, вошедших в мужскую зрелую силу, заматерел. Плечи — широченны, руки — ковать ими в два молота, шея — все сдюжит.

Но не устану повторять, что прежде всего другим выделялся. Смотрю на него — не кичлив, сдержан. Побеседуешь с ним — умен. Хитер немного тоже, глаза, как кажется мне, именно такие — с лукавым озорством, но совсем без нахальства. А растянет в улыбке губы, от этой широкой улыбки пойдут добродушные складки по щекам к подбородку, сузятся веки в брызжущие смехом щелочки — вот и вырисована, не в обиду будь сказано, простота. При всем этом, когда, предположим, критиковал — побаивались его… Внешность, давно сказано, обманчива.

В этом году ему было бы грех особенно жаловаться на жизнь. Все, понятно, случалось. Без этого не бывает. Но окрылен был. И пусть не покажется выспренней эта фраза. Наступал — в рабочих буднях, в повседневье больших и малых дел, забот, волнений или борьбы с недостатками — большой всенародный праздник. Газеты и радио, поэты и артисты, кумачовые лозунги над зданиями партийных комитетов и у клубов, выступления членов правительства и местных руководителей — все, все напоминало о нем и звало к нему. И с каждым днем все активней.

В этот год страна готовилась к выборам в Верховный Совет СССР.

И Клочкова захлестнуло. Интересно бы посмотреть, как он газеты в это время впитывал. Заметка за заметкой, день